О золотом правиле морали

Avatar for m8djd4rM8djd4r

Так называется общее утверждение, формулирующее принцип симметрии в отношениях между людьми.  Оно существует в разных вариантах, которые можно условно свести к шести

– возлюби (относись к) ближнего, как самого себя

– возлюби (относись к) другого, как самого себя

– делай ближнему (все?) то, что ты бы хотел, чтобы делали тебе

– делай другому (все?) то, что ты бы хотел, чтобы делали тебе

– не делай ближнему (ничего) того, что ты бы не хотел, чтобы делали тебе

– не делай другому  (ничего) того, что ты бы не хотел, чтобы делали тебе

При такой группировке сразу видно, что разные варианты отличаются глаголом (возлюби/относись, делай(все?), не делай(ничего?)) и адресатом (ближнему, другому).

Обсуждению золотого правила посвящена огромная литература. Одни авторы «доказывают» преимущества единственной формулировки, другие сопоставляют разные, выделяя область применимости каждой. Начальный обзор, как всегда, можно найти в Википедии в статье «Золотое правило нравственности».  

Я же изложу свое видение, не претендуя на единственно правильное. Каждому стоит поразмышлять об этом правиле. Ведь недаром оно называется «золотым».

В первую очередь бросается в глаза разница в глаголах. Она и обсуждается больше всего.

В первый вариант я объединил  два сильно разных глагола «возлюби» и «относись». В узком понимании они определяют только внутреннее состояние человека. Даже «возлюби» не обязательно требует действия, а «относись» тем более. Почему же, даже в этом узком понимании, правило не бессмысленно? Почему мы, оценивая поступки, интересуемся мотивами? Почему, если благое дело идет во благо делающему, мы ценим его меньше?  Я думаю, что мы всегда оцениваем не только действие, но и человека. Поэтому, если содеянное пошло во благо делающему, мы, вероятно, думаем, что он не поступил бы так, если бы сам не выиграл от своего поступка. 

В широком понимании оба глагола требуют всей полноты поведения, включая, тем самым, обе активные формулировки «делай» и «не делай».

Позитивная форма «делай» неявно подразумевает уточнение «делай все». В самом деле, альтернатива «делай что-нибудь» никуда не зовет. Но в предельной форме «делай все» этот призыв явно нереален. Тем самым он устанавливает некий недостижимый идеал. И дело не в том, что для делания всего не хватит времени. Интересы «других» и даже «ближних» не тождественны и часто противоречивы. Поэтому, делая что-то во благо одному, часто наносишь ущерб другому. Так что при буквальном прочтении этот призыв внутренне противоречив и, значит, принципиально невыполним.

Негативная форма «не делай» рассматривается обычно как низшая. Формальное возражение состоит в том, что ее легко выполнить, если вообще ничего не делать. С другой стороны, границу между «не делай» и «делай» не так легко определить. В ситуации, которая требует вмешательства, отказ от активного действия является действием, причем часто решиться на такое «не действие» совсем не просто.

Меньше внимания уделялось разнице в адресате действия – «другому» или «ближнему». По-моему, эта разница очень важна. 

«Другому» устраняет понятие близости. Все «другие» объявляются одинаковыми, правило распространяется на всех в одной и той же мере. Эта «уравниловка» противоречит реалиям современности. Более  того, я думаю, противоречит фундаментальным инстинктам человека и неизбежному факту ограниченных ресурсов. Всякий действующий всегда находится в условиях выбора. Это не всегда выбор, кому из двух погибающих отдать единственный спас-жилет. Другая альтернатива состоит в выборе между благом одного или малой группы и благом большей группы. В моей личной практике я видел трудности такого выбора при формировании корзины субсидируемых лекарств. Там часто возникает выбор между очень дорогим лекарством для тяжелых больных редкой болезнью и намного более дешевым лекарством для массового заболевания.  

«Ближнему» кажется мне более естественной формулировкой. Понятие близости начинается с максимально близкого отношения родитель-ребенок. Некоторые считают, что все мы – потомки одной обезьяны. Если так, то на этом вселенском генеалогическом древе можно провести путь от любого к любому, поднимаясь от одного до ближайшего общего предка и затем спускаясь к другому. Число шагов и будет расстоянием. Однако, это формальное определение биологической дистанции еще не определяет человеческого понятия близости.  Близость зависит от географического расстояния – сосед нам всегда ближе, хотя и не всегда с положительным знаком. Общее образование, религиозные предпочтения, политические взгляды – все это в совокупности и определяет близость между людьми. Ощущение близости на инвариантно по времени и пространстве. Глобализация, развитие средств связи, в первую очередь интернета, и средств массового уничтожения приближают к нам жителей самых далеких стран. С другой стороны, сплоченность семьи и рода в далеком прошлом была необходимостью. Один человек не мог физически выжить тогда. Теперь же один человек выживает за счет заботы сообщества, прежде всего, государства. Поэтому ослабляются связи внутри семьи, между супругами и даже детьми и родителями. Но все эти изменения не отменяют роли близости при каждом очередном выборе действия.

Есть еще одно любопытное свойство золотого правила. Будучи выражением принципа симметрии, оно может быть прочитано в обратном направлении, например, так: «Относись к себе так, ка ты хочешь, чтобы относились к самому близкому к тебе человеку». Важность такой инверсии связана с тем, хорошо известным в психологии и социологии факте, что многие относятся к себе легкомысленнее, чем в ближним. Джордан Петерсон приводит такой пример. Если человек приводит свою собаку к ветеринару, то он практически всегда купит лекарства и будет выполнять предписания ветеринара. С другой стороны, около трети не покупают назначенных им лекарств, а из тех, кто купил, каждый пятый их не принимает. Стандартное объяснение «Я не доверяю этому врачу». «Но почему же вы доверяете ветеринару? « – спрашивает Петерсон. 

Итак, каждая из формулировок золотого правила не бессмысленна. Но никакая не может быть применена бездумно.  

Размышляйте же над общими проблемами и, особенно, над каждым своим действием, прежде чем его совершить!

Брат И.Н.

View Post

Масонство и религия: различие путей

Avatar for m8djd4rM8djd4r

Масонство часто путают с религией или сектой, но это в корне неверно. Далее мы даем аргументы, почему Масонство не только не является, но и не может быть религиозной организацией:

1. Масонство не имеет собственного культа

В масонских собраниях нет богослужения в религиозном смысле. Нет священников, обрядов жертвоприношения, мессы или богослужебного канона. Масонские ритуалы — символические и моральные, а не религиозные.

2. У Масонства нет собственной теологии

Масонство не формулирует учение о Боге (догматы, триединство, спасение и т. п.). В отличие от религиозных институтов, оно не претендует на откровение и не обещает спасения души. Каждый масон исповедует свою веру в рамках собственной религии.

3. Требование веры в Высшее Сущность — не религия

В регулярных ложах существует условие: кандидат должен верить в Высшую Сущность в масонстве называемую «Великий Архитектор Вселенной». Но это универсальное понятие, не связанное с конкретной конфессией. Это условие подчёркивает духовное измерение, но не заменяет религию.

4. Масонство объединяет людей разных религий

В одной ложе могут быть христиане, иудеи, мусульмане, индуисты. На алтаре ложи может лежать любое Священное Писание, соответствующее вере братьев объединенных именно в этой ложе. Масонство учит толерантности и уважению к религиозным убеждениям, но не подменяет их.

5. Масонство — это этическая и философская система

Самоопределение: «система морали, завуалированная в аллегории и иллюстрированная символами». Главная цель — совершенствование человека и общества через добродетель, братство и знание. Оно ближе к философско-этическому братству, и не имеет ничего общего с религией.

6. Позиция самих масонских организаций

Великая Ложа Англии (UGLE): «Масонство не является религией, и оно не предлагает пути спасения. Оно требует от своих членов лишь веры в Высшую Сущность». Великий Восток Франции (GOdF) даже снял требование веры и признаёт атеистов — что ещё раз доказывает: религией масонство быть не может.

Вывод:

Масонство не религия . Оно — этическое братство, использующее символику и традиции, в том числе религиозные, но не заменяющее веру и не навязывающее догматов.

Брат Д.Г.

Масонская «Синяя туфелька» — символ защиты

Avatar for m8djd4rM8djd4r

 

Символика и происхождение

«Синяя туфелька» — это масонский символ, обозначающий родственницу масона. Таким образом, масонская «синяя туфелька» указывает, что женщина, носящая её, является родственницей масона и находится под действием вечной клятвы всех масонов — защищать вдов и сирот.Он олицетворяет обещание и совершенный духовно цвет — масонский синий, цвет совершенства и вечности.
Происхождение окраски связано с техелет-краской, получаемой из моллюсков мурекс: при контакте с солнцем пурпурный секрет становится небесно-голубым, неизменным и стойким. Этот цвет традиционно использовался в священной одежде иудеев и символично присутствует на флаге Израиля.
Библейская основа
История восходит к Книге Руфь. Давным-давно, во время голода в Израиле, человек по имени Елимелех взял свою жену Ноеминь и двух сыновей, покинул Вифлеем и переселился в землю Моава. Двое сыновей женились на моавитянках. Затем умер Елимелех, а вскоре умерли и его сыновья. Ноеминь решила вернуться в Израиль. Сначала обе невестки хотели идти с ней, но Ноеминь отговаривала их. Руфь настояла и отправилась вместе с ней обратно в Вифлеем.
Время было тяжёлым, но им удалось получить помощь от дальнего родственника Елимелеха по имени Вооз, у которого была хорошая ферма за городом.
Ноеминь проявила хитрость, и вскоре Вооз влюбился в Руфь. Однако законы страны были строгими. Тогда Вооз устроил суд у городских ворот, как это было принято в те времена. Он призвал ближайшего родственника Елимелеха, чтобы тот уладил все дела — завершил наследственное производство и выплатил долги. Родственник не смог взять на себя управление наследством.
Тогда Вооз решительно заявил, что выкупает всё наследие Елимелеха. По обычаю всего древнего Ближнего Востока, родственник снял свою обувь и передал её Воозу, чтобы скрепить сделку. Так и было! Вооз поднял обувь, и все свидетели подтвердили передачу прав. С этого момента и навсегда Ноеминь и Руфь стали частью семьи Вооза, то есть оказались под его покровительством и защитой.
Вооз взял Руфь в жёны, и их сын Овид стал отцом Иессея и дедом царя Давида,
Масоны переняли эту символику: женщина, носящая «синюю туфельку», идентифицируется как масонская родственница — вдова, дочь или жена, находящаяся под покровительством братства.

Практическое применение и традиции

Согласно Grand Lodge of British Columbia, «маленькая синяя туфелька» — это эмблема защитного влияния масонов для их жен, вдов и дочерей.
Clyde H. Magee (Unity Lodge No. 146, Virginia, USA)
“На протяжении многих лет я привык просить мою жену и дочерей носить «синюю туфельку» на пальто или платье, когда они путешествуют в одиночку вдали от дома.”

Масонская благотворительность, связанная с «Синей туфелькой»

  1. Программа Widows’ Guild — Пенсильвания
    Вдовы масонов получают значок Masonic Blue Slipper, а также персональную карту участника Widows’ Guild с контактами программы помощи. Предлагается финансовая, юридическая помощь, оборудование, справочная и прочая поддержка.
  2. «Blue Slipper Program» в Техасе (Masonic Children & Family Services of Texas)
    — Программа оказывает поддержку вдовам техасских мастеров-масонов: медицинская и стоматологическая помощь, рецепты, бытовая доступность (например, поручни, пандусы), канцелярская, продовольственная, психологическая поддержка, помощь с похоронами, оборудование и др.

Брат Д.Г

Масонские мечи: история, сияющая в металле

Avatar for m8djd4rM8djd4r

С давних времён оружие сопровождало человека не только в бою, но и в духовных поисках. У древних оно было символом мужества и власти, у рыцарей — обета и верности. У масонов же меч стал знаком иной, почти метафизической борьбы — борьбы за свет, истину, за совершенствование человека.

XVIII век: рождение ритуала

В Европе XVIII столетия, когда Ложа стала собирать под свои своды людей образованных, благородных, ищущих и вольнодумных, меч впервые вошёл в обряды. Но это был уже не меч войны. Его острие не знало крови. Он стал предметом ритуала, знаком братства. На клинках выгравированы были слова — не приказы и не лозунги, но символы, таинственные девизы: «Lux e Tenebris», «In Hoc Signo Vinces». Эти клинки не предназначались для сражений: они были предназначены для памяти и обетов.

XIX век: Америка и расцвет

С Нового Света подул иной ветер. В Америке XIX века, где масонство росло наравне с молодой республикой, мечи приобрели парадное, величавое значение. В ложах и командериях Йоркского обряда рыцари-тамплиеры выходили в сиянии униформы и в блеске ритуальных клинков.

Американские мастера — Ames в Чикопи, Horstmann в Филадельфии, Lilley в Огайо — ковали не оружие, но символ. Их мечи украшали изящной травлёной гравировкой: крест и корона, девиз «In Hoc Signo Vinces», имя владельца, порой даже сцены из рыцарских легенд. Рукояти делались сперва из кости, а позднее из блестящей имитации слоновой кости — ivorine, холодного, как молочный камень.

И когда процессия масонских рыцарей двигалась по улицам — не солдаты, но братья в белых плащах, со сверкающими клинками, — жители городов видели в них не угрозу, но видение иного, старинного мира, в котором честь и долг сияют ярче золота.

XX век: символика и преемственность

Век XX был иным. Бушевали войны мировые, и реальное оружие вновь зарычало в окопах. Но в ложах Америки и Европы продолжали существовать ритуальные клинки — как тихий островок традиции. Теперь их делали массово: фабрики Lilley-Ames выпускали тысячи одинаковых образцов.

И всё же в каждом клинке было то, что невозможно стереть: отблеск веков. В рукояти — память о мастерах XVIII столетия. В травлении на клинке — эхо древних крестовых походов. В символике — напоминание, что меч для масона всегда был не орудием насилия, но знаком того, что человек может поднять свой дух, как клинок, к свету.

Эпилог

Сегодня, когда коллекционер берёт в руки масонский меч XIX века, он ощущает прохладу стали и тепло веков. Это оружие никогда не знало боя, но знало — тишину ритуалов, свет свечей, слова клятв, звучавшие в старых залах.

Масонский меч — это легенда в металле. Легенда о том, как символ сильнее, чем острие; как обет выше, чем удар. И потому он — оружие не войны, а духовного поиска.(А.Б.)